Неточные совпадения
Она летела прямо на него: близкие звуки хорканья, похожие на равномерное наддирание
тугой ткани, раздались над самым ухом; уже виден был длинный нос и шея птицы, и
в ту минуту, как Левин приложился, из-за куста, где стоял Облонский, блеснула красная молния; птица, как стрела, спустилась и взмыла опять кверху.
Сдерживая на
тугих вожжах фыркающую от нетерпения и просящую хода добрую лошадь, Левин оглядывался на сидевшего подле себя Ивана, не знавшего, что делать своими оставшимися без работы руками, и беспрестанно прижимавшего свою рубашку, и искал предлога для начала разговора с ним. Он хотел сказать, что напрасно Иван высоко подтянул чересседельню, но это было похоже на упрек, а ему хотелось любовного разговора. Другого же ничего ему не приходило
в голову.
Мы изорвали чадру и перевязали рану как можно
туже; напрасно Печорин целовал ее холодные губы — ничто не могло привести ее
в себя.
— Отчего ж вы не обратитесь к ней? — сказал с участьем Платонов. — Мне кажется, если бы она только поближе вошла
в положенье вашего семейства, она бы не
в силах была отказать вам, как бы ни была
туга.
— Ате деньги… я, впрочем, даже и не знаю, были ли там и деньги-то, — прибавил он тихо и как бы
в раздумье, — я снял у ней тогда кошелек с шеи, замшевый… полный,
тугой такой кошелек… да я не посмотрел на него; не успел, должно быть… Ну, а вещи, какие-то все запонки да цепочки, — я все эти вещи и кошелек на чужом одном дворе, на
В — м проспекте под камень схоронил, на другое же утро… Все там и теперь лежит…
Аркадий подошел к дяде и снова почувствовал на щеках своих прикосновение его душистых усов. Павел Петрович присел к столу. На нем был изящный утренний,
в английском вкусе, костюм; на голове красовалась маленькая феска. Эта феска и небрежно повязанный галстучек намекали на свободу деревенской жизни; но
тугие воротнички рубашки, правда, не белой, а пестренькой, как оно и следует для утреннего туалета, с обычною неумолимостью упирались
в выбритый подбородок.
Не без труда и не скоро он распутал
тугой клубок этих чувств: тоскливое ощущение утраты чего-то очень важного, острое недовольство собою, желание отомстить Лидии за обиду, половое любопытство к ней и рядом со всем этим напряженное желание убедить девушку
в его значительности, а за всем этим явилась уверенность, что
в конце концов он любит Лидию настоящей любовью, именно той, о которой пишут стихами и прозой и
в которой нет ничего мальчишеского, смешного, выдуманного.
Запевали «Дубинушку» двое: один — коренастый,
в красной, пропотевшей, изорванной рубахе без пояса,
в растоптанных лаптях, с голыми выше локтей руками, точно покрытыми железной ржавчиной. Он пел высочайшим, резким тенором и, удивительно фокусно подсвистывая среди слов, притопывал ногою, играл всем телом, а железными руками играл на
тугой веревке, точно на гуслях, а пел — не стесняясь выбором слов...
Кривоногий кузнец забежал
в тыл той группы, которая тянула прямо от колокольни, и стал обматывать конец веревки вокруг толстого ствола ветлы, у корня ее; ему помогал парень
в розовой рубахе. Веревка, натягиваясь все
туже, дрожала, как струна, люди отскакивали от нее, кузнец рычал...
Тугое лицо ее лоснилось радостью, и она потягивала воздух носом, как бы обоняя приятнейший запах. На пороге столовой явился Гогин, очень искусно сыграл на губах несколько тактов марша, затем надул одну щеку, подавил ее пальцем, и из-под его светленьких усов вылетел пронзительный писк. Вместе с Гогиным пришла девушка с каштановой копной небрежно перепутанных волос над выпуклым лбом; бесцеремонно глядя
в лицо Клима золотистыми зрачками, она сказала...
Так, с поднятыми руками, она и проплыла
в кухню. Самгин, испуганный ее шипением, оскорбленный тем, что она заговорила с ним на ты, постоял минуту и пошел за нею
в кухню. Она, особенно огромная
в сумраке рассвета, сидела среди кухни на стуле, упираясь
в колени, и по бурому,
тугому лицу ее текли маленькие слезы.
В день, когда царь переезжал из Петровского дворца
в Кремль, Москва напряженно притихла. Народ ее плотно прижали к стенам домов двумя линиями солдат и двумя рядами охраны, созданной из отборно верноподданных обывателей. Солдаты были непоколебимо стойкие, точно выкованы из железа, а охранники,
в большинстве, — благообразные, бородатые люди с очень широкими спинами. Стоя плечо
в плечо друг с другом, они ворочали
тугими шеями, посматривая на людей сзади себя подозрительно и строго.
Там у стола сидел парень
в клетчатом пиджаке и полосатых брюках;
тугие щеки его обросли густой желтой шерстью, из больших светло-серых глаз текли слезы, смачивая шерсть, одной рукой он держался за стол, другой — за сиденье стула; левая нога его, голая и забинтованная полотенцем выше колена, лежала на деревянном стуле.
Все нравилось ему
в этом человеке: его прозрачные голубые глаза, широкая, мягкая улыбка,
тугая, румяная кожа щек. Четыре неглубоких морщинки на лбу расположены аккуратно, как линейки нот.
Человек с серьгою
в ухе поворотил
тугую шею, наклонил красное лицо с черными усами.
Самое значительное и очень неприятное рассказал Климу о народе отец.
В сумерках осеннего вечера он, полураздетый и мягонький, как цыпленок, уютно лежал на диване, — он умел лежать удивительно уютно. Клим, положа голову на шерстяную грудь его, гладил ладонью лайковые щеки отца,
тугие, как новый резиновый мяч. Отец спросил: что сегодня говорила бабушка на уроке закона божия?
— Все это вы, конечно, читали, — говорил он, от папиросы
в его руке поднималась к лампе спираль дыма,
тугая, как пружина.
Медленные пальцы маленького музыканта своеобразно рассказывали о трагических волнениях гениальной души Бетховена, о молитвах Баха, изумительной красоте печали Моцарта. Елизавета Спивак сосредоточенно шила игрушечные распашонки и
тугие свивальники для будущего человека. Опьяняемый музыкой, Клим смотрел на нее, но не мог заглушить
в себе бесплодных мудрствований о том, что было бы, если б все окружающее было не таким, каково оно есть?
Придумала скучную игру «Что с кем будет?»: нарезав бумагу маленькими квадратиками, она писала на них разные слова, свертывала квадратики
в тугие трубки и заставляла детей вынимать из подола ее по три трубки.
Егеря молча слушало человек шесть, один из них,
в пальто на меху с поднятым воротником,
в бобровой шапке, с красной
тугой шеей, рукою
в перчатке пригладил усы, сказал, вздохнув...
— Ум хорошо, а два — лучше, —
в нетерпении подсказал прокурор, давно уже знавший обычай старичка говорить медленно, растянуто, не смущаясь производимым впечатлением и тем, что заставляет себя ждать, а, напротив, еще весьма ценя свое
тугое, картофельное и всегда радостно-самодовольное немецкое остроумие. Старичок же любил острить.
Жизнь вел я уединенную, словно монах какой; снюхивался с отставными поручиками, удрученными, подобно мне, жаждой знанья, весьма, впрочем,
тугими на понимание и не одаренными даром слова; якшался с тупоумными семействами из Пензы и других хлебородных губерний; таскался по кофейным, читал журналы, по вечерам ходил
в театр.
Цюрихская полиция,
тугая на отдачу залога, потребовала тогда другого свидетельства,
в котором здешняя полиция должна была засвидетельствовать, „что сыну моему официально позволяется жить
в Пиэмонте“ (que l'enfant est officiellement tolere).
Через месяц или полтора
тугой на уплату петербургский 1-й гильдии купец Николай Романов, устрашенный конкурсом и опубликованием
в «Ведомостях», уплатил, по высочайшему повелению Ротшильда, незаконно задержанные деньги с процентами и процентами на проценты, оправдываясь неведением законов, которых он действительно не мог знать по своему общественному положению.
Словом сказать, уж на что была
туга на деньги матушка, но и она не могла устоять против льстивых речей Струнникова, и хоть изредка, но ссужала-таки его небольшими суммами. Разумеется, всякий раз после подобной выдачи следовало раскаяние и клятвы никогда вперед не попадать впросак; но это не помогало делу, и то, что уж однажды попадало
в карман добрейшего Федора Васильича, исчезало там, как
в бездонной пропасти.
Не ворошь ты меня, Танюшка,
Растомила меня банюшка,
Размягчила
туги хрящики,
Разморила все суставчики.
В бане веник больше всех бояр,
Положи его, сухмяного,
в запар,
Чтоб он был душистый и взбучистый,
Лопашистый и уручистый…
Затем доктор начал замечать за самим собою довольно странную вещь: он испытывал
в присутствии жены с глазу на глаз какое-то гнетуще-неловкое чувство, как человек, которого все
туже и
туже связывают веревками, и это чувство росло, крепло и захватывало его все сильнее.
Эта новость была отпразднована у Стабровского на широкую ногу. Галактион еще
в первый раз принимал участие
в таком пире и мог только удивляться, откуда берутся у Стабровского деньги. Обед стоил на плохой конец рублей триста, — сумма, по
тугой купеческой арифметике, очень солидная. Ели, пили, говорили речи, поздравляли друг друга и
в заключение послали благодарственную телеграмму Ечкину. Галактион, как ни старался не пить, но это было невозможно. Хозяин так умел просить, что приходилось только пить.
А дочки тоже подивились на свою мамашу, так торжественно объявившую им, что «главнейшая черта ее жизни — беспрерывная ошибка
в людях», и
в то же самое время поручавшую князя вниманию «могущественной» старухи Белоконской
в Москве, причем, конечно, пришлось выпрашивать ее внимания Христом да богом, потому что «старуха» была
в известных случаях
туга на подъем.
Местечко
в канцелярии я вам приищу, не
тугое, но потребует аккуратности.
Как его таким манером обформировали, напоили на дорогу чаем с платовскою кисляркою, затянули ременным поясом как можно
туже, чтобы кишки не тряслись, и повезли
в Лондон. Отсюда с Левшой и пошли заграничные виды.
У Таисьи все хозяйство было небольшое, как и сама изба, но зато
в этом небольшом царил такой
тугой порядок и чистота, какие встречаются только
в раскольничьих домах, а здесь все скрашивалось еще монастырскою строгостью.
Владей ими на
тугих поводьях, с жестоким хлыстом
в руках!..
Мы с антрепренером хохочем. Я докладываю ему, что прошлая повесть моя была написана
в две ночи, а теперь
в два дня и две ночи написано мною три с половиной печатных листа, — и если б знал это «переписчик», упрекающий меня
в излишней копотливости и
в тугой медленности моей работы!
Но тогда было время
тугое, и, несмотря на оборотливость Дерунова, дела его развивались не особенно быстро. Он выписался из мещан
в купцы, слыл за человека зажиточного, но долго и крепко держался постоялого двора и лабаза. Может быть, и скопился у него капиталец, да по тогдашнему времени пристроить его было некуда.
Дальше эта чернильница видела целый ряд метаморфоз, пока не попала окончательно
в расписной кабинет, где все дышало настоящим
тугим довольством, как умеют жить только крепкие русские люди.
«Нате, возьмите!» Это облегчало тихую боль ее сердца, которая, вздрагивая, пела
в груди ее, как
тугая струна.
— Крестьяне! — полным и
тугим голосом говорил Рыбин. — Бумагам этим верьте, — я теперь за них, может, смерть приму, били меня, истязали, хотели выпытать — откуда я их взял, и еще бить будут, — все стерплю! Потому —
в этих грамотах правда положена, правда эта дороже хлеба для нас должна быть, — вот!
За тем же самым столом я пишу сейчас. Уже позади эти десять — пятнадцать минут, жестоко скрученных
в самую
тугую пружину. А мне кажется, что вот только сейчас закрылась за ней дверь и еще можно догнать ее, схватить за руки — и, может быть, она засмеется и скажет…
Я спотыкался о
тугие, свитые из ветра канаты и бежал к ней. Зачем? Не знаю. Я спотыкался, пустые улицы, чужой, дикий город, неумолчный, торжествующий птичий гам, светопреставление. Сквозь стекло стен —
в нескольких домах я видел (врезалось): женские и мужские нумера бесстыдно совокуплялись — даже не спустивши штор, без всяких талонов, среди бела дня…
Когда ей было уже за тридцать, ей предложили место классной дамы. Разумеется, она приняла с благодарностью и дала себе слово сделаться достойною оказанного ей отличия. Даже старалась быть строгою, как это ей рекомендовали, но никак не могла. Сама заводила
в рекреационные часы игры с девицами, бегала и кружилась с ними, несмотря на то, что
тугой и высокий корсет очень мешал ей. Начальство, видя это, покачивало головой, но наконец махнуло рукой, убедясь, что никаких беспорядков из этого не выходило.
Какими огромными, неправдоподобными, сказочными показались Александрову
в отчетливой синеве лунной ночи рослые серые кони с их фырканьем и храпом: необычайно широкие, громоздкие, просторные сани с ковровой
тугой обивкой и тяжелые высокие дуги у коренников, расписанные по белому неведомыми цветами.
Все оправились и
туже подтянули ремни, расправили складки, выровняли груди и опять — шагом марш — вступили
в первую улицу Москвы под мужественное ликование ярко-медных труб, веселых флейт, меланхолических кларнетов, задумчивых тягучих гобоев, лукавых женственных валторн, задорных маленьких барабанов и глухой могучий темп больших турецких барабанов, оживленных веселыми медными тарелками.
Этот
тугой, чрезвычайно строгий человек, замечательно хорошо знавший свою службу и исполнявший свои обязанности,
в душе своей был мечтателем.
Он разлетелся к нему именно
в ту самую минуту, когда пациент находился
в особенно
тугом настроении.
Зазвенел
тугой татарский лук, спела тетива, провизжала стрела, угодила Максиму
в белу грудь, угодила каленая под самое сердце. Закачался Максим на седле, ухватился за конскую гриву; не хочется пасть добру молодцу, но доспел ему час, на роду написанный, и свалился он на сыру землю, зацепя стремя ногою. Поволок его конь по чисту полю, и летит Максим, лежа навзничь, раскидав белые руки, и метут его кудри мать сыру-земли, и бежит за ним по полю кровавый след.
— Не взыщи, батюшка, — сказал мельник, вылезая, — виноват, родимый,
туг на ухо, иного сразу не пойму! Да к тому ж, нечего греха таить, как стали вы, родимые, долбить
в дверь да
в стену, я испужался, подумал, оборони боже, уж не станичники ли! Ведь тут, кормильцы, их самые засеки и притоны. Живешь
в лесу со страхом, все думаешь: что коли, не дай бог, навернутся!
Песнопение не удается; все уже размякли, опьянев от еды и водки.
В руках Капендюхина — двухрядная гармония, молодой Виктор Салаутин, черный и серьезный, точно вороненок, взял бубен, водит по
тугой коже пальцем, кожа глухо гудит, задорно брякают бубенчики.
Я вышел из больницы под руку с девушкой. Она качалась, как больная, плакала.
В руке у нее был сжатый
в ком платок; поочередно прикладывая его к глазам, она свертывала платок все
туже и смотрела на него так, как будто это было самое драгоценное и последнее ее.
И Кириллов долго и подробно рассказывал о школьной сети, то есть о разделении уезда на такие мелкие участки, со школою
в каждом, чтобы из каждого селения школа была недалеко. Передонов ничего не понимал и запутывался
тугими мыслями
в словесных петлях сети, которую бойко и ловко плел перед ним Кириллов.